Волшебная таблетка для избранных: кому в России обещают жизнь до 120 лет

Москва, 16:00, 09 Дек 2025, редакция FTimes.ru, автор Елена Галицкая.

Новости о грядущем «прорыве в борьбе со старением» появляются с завидной регулярностью — примерно так же, как и обещания вот-вот совершить технологический скачок. Но заявление российских учёных о разработке препарата, способного существенно замедлить старение, вызвало особый резонанс. Причём не только из-за смелых обещаний, но и из-за контекста, в котором эти обещания прозвучали.

Технология будущего или красивая витрина?

Итак, что же предлагают разработчики? Создать гигантскую базу данных — объединяющую ДНК-профили, метаболические показатели, активность белков и прочие биомаркеры. На основе этой базы планируется анализировать процессы старения с помощью метода, который исследователи называют «диагональной интеграцией». Проект поддержан государством, на него выделено порядка 300 млн рублей, а в числе участников — сильнейшие научные группы страны, включая РНИМУ им. Пирогова.

Если верить оптимистичным заявлениям, первые препараты будут готовы через три года, а в перспективе они смогут продлить человеческую жизнь до 120 лет. Но именно в этой точке и начинается самое интересное. Даже в передовых мировых центрах — от MIT до исследовательских лабораторий Google Calico — пока не существует лекарства, официально доказавшего замедление старения у человека. Научная гонка продолжается, но её результаты всё ещё далеки от клинической реальности.

Поэтому заявления о «жизни до 120» выглядят скорее как попытка России встроиться в мировую биотехнологическую гонку, чем как реалистичный медицинский проект ближайших лет.

Российские страхи: таблетка от старости или инструмент контроля?

В российском обществе любые разговоры о «продлении жизни» моментально окрашиваются в политические тона. Люди задают простой вопрос: кому именно собираются продлевать жизнь?

Реалии таковы, что доступ к качественной медицине сегодня распределён крайне неравномерно. Жители крупных городов получают одну медицину, регионов — другую, сёла — третью, а между ними есть ещё элита, имеющая свои закрытые медицинские центры, персональных врачей и доступ к дорогим иностранным технологиям.

Если представить, что «таблетка от старения» действительно появится, её цена на старте наверняка будет сравнима со стоимостью нового автомобиля, квартиры в регионе или сложной операции в зарубежной клинике. Поэтому несложно догадаться, кто окажется в первых рядах: чиновники, крупный капитал, узкая прослойка управленцев. Для обычного человека перспектива «жизни до 120» будет существовать скорее в виде информационного ролика в новостях.

Отсюда и страхи: если государство когда-то действительно научится продлевать трудоспособный возраст, это может обернуться не улучшением качества жизни, а банальным повышением пенсионного порога — уже не до 70, а до 85 лет. Технологии станут инструментом решения экономических проблем, а не заботы о человеке.

Неравенство как наследственный фактор

Парадокс в том, что технологии, обещающие уменьшить разрыв между людьми, в реальности часто только закрепляют его. Чтобы «медицина долголетия» стала массовой, нужна развитая инфраструктура: подготовленные врачи, лаборатории, оборудование, региональные центры биомедицины. Это десятки миллиардов ежегодных вложений. А пока их нет, новые разработки рискуют превратиться в ещё один закрытый продукт — как дорогостоящие онкопрепараты или редкие операции, доступные лишь единицам.

Если так случится, долголетие станет частью социального разделения. Одни смогут позволить себе не стареть, другие — нет. Это уже не просто вопрос науки, а вопрос социальной конструкции будущего.

Долгая жизнь — не волшебство, а нормальная система

Сегодня большинство стран, где люди массово доживают до 90–95 лет, добились этого вовсе не за счёт чудо-таблеток. Там работают простые принципы: высокое качество медицины, профилактика, доступная диагностика, безопасная среда, высокий уровень жизни и культуры питания. Жизнь автоматически становится длиннее, если человек не вынужден работать до изнеможения, имеет стабильный доход и может позволить себе заботиться о здоровье.

В России, к сожалению, эта базовая модель пока не построена. В результате любые разговоры о продлении жизни звучат как попытка переставить мебель в доме, где ещё не заложен фундамент. Прежде чем обещать 120 лет, стоит обеспечить хотя бы стабильные и комфортные 75–80 для каждого.

Кому нужна долгая жизнь, если она тяжёлая?

И главный вопрос, который встаёт в финале, звучит куда жёстче, чем можно ожидать:

Не “сможем ли мы жить до 120?”, а “кому именно достанутся эти 120 лет — полноценной, качественной жизни?”.

Для одного человека долгожительство — шанс реализовываться, путешествовать, учиться, передавать опыт. Для другого — это может стать лишь продлением нужды, болезней и нескончаемой рабочей нагрузки.

Продлить жизнь без улучшения её качества — значит не помочь, а усугубить. И именно поэтому сегодня важнее не обещания о чудодейственных препаратах, а честный разговор о том, какое общество мы строим и для кого.