Много ли предателей было в годы войны?
Москва, 00:50, 08 Июл 2019, редакция FTimes.ru, автор Юлия Савельева.
Военных преступников в годы Великой отечественной войны разыскивал особый отдел НКВД. Сразу после освобождения наших территорий от фашистской оккупации на места прибывали специальные группы СМЕРШ, которые занимались сбором и анализом информации о советских гражданах, сотрудничавших с оккупационным режимом или перешедших на сторону немцев. Тщательно проверялись все факты, проводились тысячи допросов с целью установить личности всех предателей. Судили фашистских карателей, старост и бойцов специальных оккупационных отрядов военные трибуналы. Причем во время войны, было недопустимо даже размышлять на тему того, каким образом и почему эти люди переходили на сторону врага.
Учебный центр СС в Травниках
В самом начале войны, на территории Польши в селении Травники был создан учебный центр СС. Он должен был готовить бойцов для карательных подразделений, охранников для лагерей смерти и полицейских батальонов. Большая часть тех, кто проходил там обучение состояла из советских военнопленных. За годы войны школу в Травниках прошли более пяти тысяч человек. Вдохновителем обучения профессиональных карателей стал штурмбаннфюрер СС Карл Штрейбель, лично отбиравший кандидатов в первые группы. Главными критериями для будущих помощников нацистов было отсутствие еврейских корней, психических и физических заболеваний, а также нельзя было иметь билет Коммунистической партии.
Некоторые заключенные таким образом пытались спасти свою жизнь, понимая, что в лагерях выжить сложно, а другие надеялись сбежать из учебного центра и только позднее выяснялось, что побег из Травников был практически невозможен. Подготовку проводили эсэсовцы из печально известного подразделения «Мертвая голова», которые оттачивали учебную программу и карательные навыки на узниках лагерей Дахау и Бухенвальд. Фашисты педантично собирали все документы на каждого и эти детальные досье в итоге помешали карателям избежать наказания.
Так многие пытались смягчить себе наказание говоря в судах, что не участвовали в расстрелах и карательных акциях. Это была ложь, так как программа включала в себя и технику расстрела. Об этом рассказал “травник” Волошин на допросе в 1947 году. Еще один предатель Тарасов объяснил, что “выстрел в затылок” был одним из обязательных пунктов в выпускном экзамене. Жуткая яма смерти, у которой травники сдавали экзамены, расстреливая преимущественно евреев, располагалась недалеко от центра до 1943 года.
Из последних примеров можно вспомнить дело Ивана Демьянюка, который прошел обучение в Травниках и принес присягу на верность СС. По его делу прошло несколько судебных заседаний в Израиле и США. Свидетели утверждали, что он не кто иной, как известный палач “Иван Грозный”. Однако лояльная западная судебная система позволила этому карателю умереть от старости в немецком доме престарелых.
Возмездие настигло и Федора Федоренко, который после войны получил гражданство США и спокойно жил в этой стране несколько десятилетий. Однако в 1974 году он решил приехать в Крым. Возможно, его подвела самоуверенность, и он решил, что все его преступления остались нераскрытыми. Но случайный свидетель опознал карателя и ровно через десять лет его экстрадировали в СССР после десятилетия судебных разбирательств. На родине его ожидал не дом престарелых, а расстрел.
Поиск и разоблачение “травников” не прекращалось вплоть до 1987 года. За это время состоялось более 140 судебных процессов закончившихся расстрельными приговорами.
Тонька-пулеметчица
Вспоминая о военных преступниках, нельзя не рассказать историю простой девушки, которая расстреляла полторы тысячи партизан и мирных жителей, а после войны вышла замуж, стала заботливой мамой и передовой работницей на производстве.
Антонина Макарова было обыкновенной советской девушкой и сразу записалась на фронт санитаркой еще в самом начале войны. Ей было всего девятнадцать лет и она не представляла, как сложится ее судьба. Вместе с частью она попала в Вяземский котел, где в первый раз попала в плен. Девушке и солдату Николаю Федчуку удалось сбежать, затем они бродили по окрестностям, пытаясь добраться до советских частей.
Понимая, что оставаться одной опасно, она предложила себя своему спутнику, чтобы привязать его к себе и заручиться его помощью. Интим не удержал бойца и скоро девушка опять осталась одна. Она дошла до села Локоть уже в 1942 году, где и была арестована во второй раз. Немецкому командованию понравилась идея поручить расстрелы партизан и советских военнопленных этой хрупкой девушке.
Она получила пулемет и смогла приступить к “работе”. За каждый массовый расстрел ей выплачивали по 30 рейхсмарок. В первый раз ей пришлось выпить спирта, чтобы заглушить свой страх и совесть, зато потом она даже вошла во вкус от убийств беззащитных людей.
После утренних расстрелов, она педантично вычищала оружие, и перебирала трофеи. Ей разрешали забирать одежду и обувь с жертв и ее очень огорчало, что кровь и пули сильно портят добротные вещи.
Тоньке несказанно везло, казалось сам дьявол покровительствовал хладнокровной убийце.
К осени 1943 года у нее был букет венерических заболеваний и командование отправило ее на лечение, а после госпиталя на службу в концлагерь Кенигсберга. Перед освобождением города советскими войсками, она сделала себе фальшивые документы и сбежала, выдавая себя за медсестру.
Остановилась она в городке Лепель в Белоруссии и устроилась работать на швейную фабрику. Там она была на хорошем счету, вышла замуж, родила двух дочерей и спокойно работала на предприятии до самой пенсии. Она не знала, что ее продолжают искать. Антонина взяла себе фамилию Гинзбург, это и помогло следователям выйти на ее след, поскольку ее брат указал эту фамилию в своей анкете. Однажды ее пригласили в госучреждение, якобы по вопросам пенсии. За стеклом окна приема граждан находилась женщина, живой свидетель зверств Тоньки-пулеметчицы — она ее и опознала. Кровавого палача задержали. Казалось, ей оставалось совсем немного, чтобы навсегда затеряться в массе советских пенсионеров.
20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Гинзбург к высшей мере наказания. Во время следствия она не отпиралась, не пыталась замалчивать факты, а только была абсолютно уверена, что такое было время. Она спокойно выслушала приговор и только проворчала, что у нее больные глаза и ей нужна операция, а тут вместо этого расстрел. Муж с дочками навсегда уехал из родного городка, узнав всю правду про любимую жену и мать своих детей.
Как маршал Жуков пытался решить вопрос с военными преступниками
Весной 1956 года, Маршал Советского Союза Георгий Жуков в своем выступлении на Пленуме ЦК КПСС намеревался впервые поднять на государственном уровне вопрос, который в последствии буквально расколол общество. Тогда пленум не состоялся, но рабочая копия доклада военачальника до сих пор находится в архиве.
Министр обороны СССР отправил Первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву копию доклада. Он говорил о том, что пора снять гнет недоверия с бывших военнопленных и освободить необоснованно осужденных фронтовиков. Жуков объяснял, что нигде в советском законодательстве не указано, что нужно судить военнослужащего, попавшего в плен вследствие ранения, внезапного захвата, контузии, то есть ввиду обстоятельств, не зависящих от него лично. Командующий подчеркивал, что при этом не оспаривается суровая ответственность за преднамеренную сдачу в плен, за сотрудничество с врагом и за другие преступления, направленные против государства.
Для пленума было подготовлено несколько примеров осужденных. Самым ярким, была история гвардии капитана Дмитрия Фурсова. В конце 1941 года он попал в плен, будучи тяжело ранен. В 1943 году он добровольно пошел в “офицерскую казачью школу”, однако использовал сотрудничество с врагом только для того, чтобы подготовить побег. Более того, находясь в учебном центре, он убедил еще 69 курсантов, совершить побег.
Группа курсантов под командованием кадрового офицера, пробилась к партизанам захватив директора диверсионной школы в качестве “языка”. Затем он воевал в составе партизанского отряда, а после ранения, попал в состав регулярной воинской части. Он имел три ранения и две боевые награды. Фурсов был арестован в 1946 году и получил восемь лет заключения. Жуков назвал офицера “отважным русским патриотом”. Свое выступление маршал планировал закончить словами, что подлинные герои достойны поощрения и правительственных наград. Однако партийное руководство не захотело менять устоявшийся порядок и для карательных структур лишь одна статья определяла их дальнейшие действия.
“Самовольное оставление поля сражения во время боя, сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, или отказ во время боя действовать оружием, а равно переход на сторону неприятеля, влекут за собой высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества.“
Ст. 193.22 УК РСФСР 1926 г.
В этой короткой статье невозможно рассказать о всех примерах и нелегких фронтовых судьбах. Каждый выбирал свой путь, но нельзя было для всех, кто пережил фашистский плен использовать ярлык предателя Родины.
Согласно сохранившимся немецким документам времен войны, как свидетельствует военный юрист Звягинцев, по состоянию на 1 мая 1944 года в немецких концлагерях находился 1 миллион 53 тысячи советских военнопленных. Еще 1 миллион 981 тысяча к тому времени умерли, 473 тысячи – были казнены, а 768 тысяч умерли в транзитных лагерях. В конечном итоге выходило, что с 22 июня 1941 по 1 мая 1944 года в плен попало более 5 миллионов советских военнослужащих. Советские историки считали эти данные завышенными, но признавали, что за военные годы в плену оказалось 4 миллиона 559 тысяч советских граждан. Если вспомнить популярный военный лозунг — “ у нас пленных нет, есть только предатели”, то автоматически получаем число предателей, с точки зрения пропаганды.
Конечно, было и огромное количество тех, кто добровольно шел на сотрудничество с фашистами. Одни делали это в надежде совершить побег, а другие, чтобы сохранить себе жизнь. Нам, живущим в мирное и благополучное время не понять всех мотивов и чувств людей оказавшихся в горниле самой кровавой войны за всю историю человечества.
